Зачем вообще США вмешались в сирийский конфликт?

Откровенные мемуары бывшего министра обороны Соединенных Штатов Эша Картера (Ash Carter) предоставляют редкую возможность лучше понять стратегию президента Барака Обамы еще до того, как она станет достоянием истории. Однако в результате многочисленных глубоких наблюдений автора возникает вопрос: А зачем вообще Соединенные Штаты ввязались в это дело?

Очевидной целью публикации подробных воспоминаний Картера является определение его собственной роли в нанесении поражения «Исламскому государству» (запрещенная в России организация — прим ред.). Бывший министр обороны утверждает, что активные операции против «Исламского государства» и конкретный план ведения боевых действий, который, по мнению Картера, до сих пор реализуется Соединенными Штатами и союзными силами (две «красные стрелки» указывают на Мосул и Ракку), принял определенную форму только после его назначения на должность в феврале 2015 года.

Но если отставить в сторону его заботу о самом себе, то следует сказать, что в 45-страничной публикации Картера описываются действия, которые имели мало сторонников в этом регионе.

Картер полагает, что вывод американских войск из Ирака и стал причиной возникновения «Исламского государства». Но даже после того как эта террористическая группировка образовала свое «государство», «люди этого региона не были против возвращения вооруженных сил в том количестве, которое необходимо для вторжения», — подчеркивает бывший министр обороны. В течение двух лет пребывания на посту министра обороны Картер вынужден был «уговаривать (иракского) премьер-министра (Хайдера) аль-Абади принять большее количество американских солдат (это был спорный вопрос для внутренней политики Ирака). Иракские силы тоже первоначально не хотели воевать, что вызывало откровенное возмущение Картера и американских генералов, подталкивавших иракцев к активным действиям.

Сирийское правительство президента Башара Асада, конечно же, еще меньше приветствовало вмешательство Соединенных Штатов, даже когда идея вашингтонской администрации состояла в формировании с чистого листа местных сил для борьбы с «Исламским государством» «с помощью рекрутирования отдельных боевиков, формирования из них новых подразделений и повторного направления их для ведения боевых действий в Сирии». Хотя, как подчеркивает Картер, идея состояла в том, что эти боевики не будут вовлекаться в гражданскую войну в Сирии, Асад прекрасно понимал, что американцы думали о нем. Затем в игру вступил Картер и изменил план. «Почти все реальные боевики уже были частью созданных ad hoc (в переводе с латинского: специально, для конкретной цели — прим. ред.) группировок и все они хотели воевать против Асада, а также против «Исламского государства», — отмечает он.

Уже после того как Соединенные Штаты согласились на этот вариант, Асад представил российскому президенту Владимиру Путину свою картину происходящего. Путин увидел в этом вмешательство Соединенных Штатов в гражданскую войну, попытку устроить смену режима — против этого он резко возражал в случае с Ливией и даже вступил в спор с тогдашним президентом Дмитрием Медведевым, позволившим Западу беспрепятственно вмешаться в этот конфликт. За счет вооружения и подготовки настроенных против Асада группировок администрация Обамы — и лично Картер, если это он, на самом деле, обеспечил изменение стратегии — смогла втянуть Россию в этот конфликт.

Путин в сентябре 2015 года начал российскую военную операцию, и Картер вспоминает настойчивые попытки российской стороны установить какую-либо модель сотрудничества с Соединенными Штатами. «С самого начала Россия пыталась ассоциировать нас и проводившуюся против «Исламского государства» кампанию с тем, что она сама делала в Сирии — Москва постоянно говорила всему миру о своем желании координировать с нами свои усилия и сотрудничать с нами, а также просила делиться данными о целях и разведывательной информацией», — отмечает Картер. Он резко выступил против такого предложения по трем основным причинам.

Во-первых, координация с Россией, близкой союзницей Ирана в Сирии, могла бы ослабить решимость премьер-министра Ирака Абади работать вместе с Соединенными Штатами. Во-вторых, это могло связать Соединенные Штаты с «бесчеловечной» российской военной кампанией (в лучшем случае  сомнительная причина с учетом многочисленных жертв среди гражданского населения, вызванных ударами возглавляемой Соединенными Штатами коалиции). И, в-третьих — на мой взгляд, это было наиболее важным для администрации Обамы, — «подобное решение было бы опрометчивым шагом, в результате которого России незаслуженно получила бы лидерскую роль на Ближнем Востоке».

Неудовлетворительное взаимодействие с Россией и борьба Картера, направленная на то, чтобы лишить Госдепартамент возможности заключить сделку с Путиным — она предусматривала военную координацию, а не только деэскалацию, — описывается в главе под названием «Вредители и пассивные созерцатели» (spoilers and fence-sitters). Помимо России и Ирана, в эту категорию входит Турция, которая, по мнению бывшего министра обороны, «создавала наибольшее количество сложностей при проведении этой кампании». А также соседние арабские государства, страны Персидского залива, которые, как отмечает Картер, «активно занимались лоббированием и проведением пиар кампаний, однако все эти действия по какой-то причине никогда не превращались в операции на поле боя».

Резюмируя, следует сказать, что общие интересы Соединенных Штатов не были четко определены в отношениях с Ираком, Ираном, Россией, Турцией, правительством Асада в Сирии и государствами Персидского залива. А были ли вообще у Соединенных Штатов союзники, полные энтузиазма?

Ну, были некоторые среди настроенных против Асада повстанцев (за исключением тех, кто был предан исламистским целям) и, в основном, курды. Поддержка курдов Соединенными Штатами была главной причиной того, что Турция из союзника превратилась во «вредителя». Но, по крайней мере, хоть кто-то хотел, чтобы Соединенные Штаты были вовлечены, однако причины этого были больше связаны не с «Исламским государством», а мечтой курдов о суверенном государстве. Иракские курды недавно проголосовали за свою независимость, подтвердив тем самым все те опасения, которые были у Абади в отношении операции Соединенных Штатов против Исламского государства.

Ведя борьбу с «Исламским государством», Соединенные Штаты умудрились наступить на «больные мозоли» всем участникам событий в этом сильно пострадавшем и взрывоопасном регионе, который с подозрением относился к вмешательству Соединенных Штатов после авантюр в Ираке и в Ливии. Картер в своей публикации проливает свет на то, как это случилось, а также на механику нанесения поражения «Исламскому государству». Он объясняет, почему мир в этом регионе не будет гарантирован даже после победы над исламским государством — сам Картер озабочен тем, что «усилия международного сообщества по стабилизации и управлению отстают от военной кампании». В своих воспоминаниях Картер также задает вопрос: А можно было бы добиться более устойчивого решения, если бы Асад и его союзники, с одной стороны, и Турция, с другой стороны, сами бы решали проблему с «Исламским государством» без вмешательства Соединенных Штатов?

Однако не имеет смысла рассуждать о том, что не произошло. Вовлеченность Соединенных Штатов лишь возросла после ухода администрации Обамы, а политическая стабильность в Сирии и в Ираке стала еще более труднодостижимой на фоне попыток наций Ближнего востока и вооруженных группировок привыкнуть к треугольнику влиятельных политических брокеров в составе Соединенных Штатов, России и Турции. Картер может с гордостью говорить о том, что он внес свою лепту в создание этой новой и неустойчивой конфигурации.

Высказанные в этой статье взгляды не обязательно отражают позицию редакционной коллегии, компании Bloomberg LP или ее владельцев.

Источник