В России заканчиваются деньги и телевизор, осталось насилие

Известная российская журналистка и писатель Юлия Латынина живет с родителями в подмосковном поселке Переделкино, основанном еще в советское время. Рядом с ними живет всемирно известный специалист по индоевропеистике Вячеслав Всеволодович Иванов. Под его руководством писал диссертацию я сам, писала и Юлия, несмотря на то, что наши темы были очень разными — история антиутопий и мифология балтов.

Год назад Латынину, которая является ярым критиком власти, в центре Москвы облили калом. В этом году ее дом опрыскали едким газом неизвестного состава, который можно найти лишь на военных складах. Заболели дети, которые были у соседей — их тошнило, начался понос. К счастью, наш академик Иванов, который отличается слабым здоровьем и с трудом ходит, в это время с супругой находился в США, в университете Беркли, где он преподает. Несколько недель назад рано утром подожгли стоявший у дома автомобиль Юлии. К счастью, он не взорвался, не загорелся и деревянный дом. После третьего выпада Юлия с родителями уехала из России. С ней удалось связаться, и она согласилась дать нашему порталу эксклюзивное интервью.

Delfi.lt: Я помню, несколько лет назад, когда вы были в Вильнюсе, Вы рассказали мне, что неясные личности вас преследуют уже давно.

Юлия Латынина: Та история 2008 г. хорошо иллюстрирует разную реакцию государства. Это было после российско-грузинской войны, когда я сильно ругала нашу власть и президента Южной Осетии Эдуарда Кокойту. Я поняла, что затрагиваю опасную тему, поскольку в Осетии, как это часто бывает в непризнанных образованиях, у власти стояли самые настоящие бандиты. Однажды рано утром я ехала в Подмосковье по лесной дороге и заметила, что за мной следует машина. Я остановилась и подошла к ним. Я думала, что их подослали структуры власти. Оказалось, что в машине сидели два кавказца. У них видно не было приказа избить или убить меня, поэтому они развернулись и уехали.

О происшествии сообщили главе ФСБ Александру Бортникову. Они зашевелились, поскольку понимали, что монополия на насилие должна быть у власти, и если кто-то может убить Латынину, так это только они. Мне предоставили охрану, которая охраняла меня полгода, за одно и следила за мной. Наконец, тех двоих поймали. Оказалось, что это мелкие бандиты, работающие на заправке друга Кокойты. Их посадили за что-то другое, а обо мне они сказали, что следили за Латыниной из спортивного интереса. Это была нормальная реакция государства на то, что делают люди из прекрасной непризнанной республики. Кавказцы решили, что с российской журналисткой можно себя вести, как с грузинскими деревнями, и ФСБ это очень не понравилось.

— А сейчас реакция государства иная?

— Для ясности расскажу еще одну историю, которая несколько лет назад случилась с писателем, публицистом Виктором Шендеровичем. Он узнал, что с ним хотят расправиться, и временно покинул Россию. Поскольку один деятельный гражданин, желая угодить Кремлю, подготовил список примерно из 10 журналистов, которым надо переломать ноги. В списке была и я. Как раз тогда и началась история с «фабрикой троллей», которую контролирует олигарх Евгений Пригожин (его называют «кремлевским поваром»). Но люди успели добежать до Кремля, рассказать о списке, и Кремль сказал тогда: «Нет». Примерно с тех пор, как Алексея Навального облили зеленкой, ситуация изменилась в корне.

— Примерно тогда и вас облили калом.

— Группы, предлагающие услуги насилия, существовали, но от их услуг отказывались. Облить журналистку в центре Москвы — была одна из первых операций такого плана, и никто не знал, как на это реагировать. Расследованием занялся убойный отдел, люди из которого умеют копать. Выяснилось, что к операции очень хорошо подготовились, была предварительная слежка, смена транспортных средств, подделанные номера и т.д. К сожалению, потом дело застопорилось, и уже позже я узнала, что следователь подготовил бумажку, в соответствии с которой обливание калом — это никакое не преступление, даже не хулиганство. Из этого якобы следует, что Латынина оклеветала тех, кто облил ее и за это в отношении журналистки можно возбудить уголовное дело.

— Вам показали ваше место…

— Дело не возбудили, спасибо ему за это. Но после этого стало ясно, что насилие a) будет безнаказанным; б) его будут поощрять. Мишень — и политики, такие как Навальный, и журналисты. Но что там! Разделительной линией на самом деле стало убийство Бориса Немцова. Путин сначала возмутился, а сейчас этих чеченцев осудили не на слишком долгий срок, который они будут отбывать в Чечне, возможно, их выпустят на волю. В день объявления приговора Путин принял в Кремле командующего отрядом тех убийц и наградил его орденом. Люди этого типа поняли ситуацию однозначно: Путину нравится такое насилие. Кроме того, благодаря таким ситуациям люди становятся важными, становятся центром силы, сильными игроками. Во-первых, это касается Рамзана Кадырова. Это касается и упомянутого Пригожина, который содержит воюющую в Сирии частную группу российских наемников «Вагнера».

— Но ведь вы ничего страшного о Пригожине не говорили…

— Подчеркиваю, что касается Пригожина, у меня нет никаких доказательств. Ну, а что страшного сказал Немцов о Кадырове? Важна лишь демонстрация своей власти и верность указаниям своего правителя.

— Вы часто упоминаете об обязательной монополии власти на насилие. Мы в Европе говорим не об этом, а об обязательном верховенстве права. Ведь когда распределяешь насилие, запутываешься в нем. Оно не представляет из себя твердое тело, поэтому начинается выходить за рамки. А когда мы сталкиваемся с правовым государством, пускай оно себе распространяется, от этого только лучше.

— Российское государство давно живет за границей права. Государство стало инструментом осуществления преступлений, в первую очередь экономических. Это основная характеристика путинского государства. Преступление — привилегия чиновников этого государства. Неписанная привилегия кого-нибудь безнаказанно задавить на дороге, захватить чужую фирму или красть из бюджета, как в деле Магнитского. Государственная власть — способ осуществления преступлений. Раньше это касалось денег, а сейчас начал действовать инстинкт самосохранения.

— Почувствовали, что система близится к кризису?

— Система уже не может выжить без насилия. Это очень важный момент. Раньше реальная поддержка Путина была большой, а экономически на нефти Россия зарабатывала очень много. Власти не о чем было переживать. Во-первых, хватало и украсть и пенсионерам немного оставалось. Во-вторых, люди смотрели телевизор, им промывали мозги. Можно было управлять ложью и обходиться без насилия.

— Когда положение изменилось? После того как подешевела нефть или напали на Украину?

— Когда упали цены на нефть. Конечно, в корне все изменилось после Украины, но я подозреваю, что Кремль предвидел падение цен на нефть, поскольку цена на газ к тому времени уже упала. И, быть может, за Украину взялись, чтобы зажечь в людях огонь патриотизма перед лицом приближающегося кризиса.

— Украина — воздушный шар, чтобы Кремль не сел в лужу?

— Именно. Потом стали таять деньги, а другой грандиозный момент — стал заканчиваться и телевизор. Для ясности: последнюю конференцию Путина, которую передавали все каналы, смотрели меньше 6 миллионов. А фильм Навального об имуществе Дмитрия Медведева на Youtube видели больше 20 миллионов. Ситуация становится катастрофической. Ведь эти 6 миллионов все уменьшаются. Программу «Время» смотрят около 5 миллионов, а средний возраст зрителей — 63 года. Закончились деньги, закончился телевизор. Осталось лишь насилие. Поскольку Путин не хочет брать ответственность на себя — как на Украине, где, по его словам, воюют шахтеры и трактористы — насилие делегируют разным группам. В свою очередь эти группы, начинают использовать насилие не для повышения престижа власти, а для утверждения своей власти. Поэтому государство на глазах разбивается вдребезги.

— Значит, путинизм приближается к критической точке, появляется возможность перемен. Желаю, чтобы после них вы могли вернуться домой и благодарю за беседу.

Источник