Россия и Америка могут перезагрузить свои отношения, глядя на север

Президент Дональд Трамп написал в августе в Твиттере, что отношения между Россией и США опустились «до рекордно низкой и очень опасной отметки». Тому есть несколько объяснений, но, пожалуй, самое важное заключается в том, что Россия, будучи по сути дела европейской страной, не может привыкнуть к тому, что Запад исключает ее из своей сферы.

Сегодняшнюю конфронтацию, которая несет в себе пережитки прежних холодных войн, можно остановить одним-единственным способом: изменить язык сотрудничества. Надо меньше говорить о взаимодействии в Сирии или в Донбассе, и больше — о масштабном проекте, нацеленном на окончательную интеграцию России в семью западных стран. Здесь речь идет не о вступлении России в ЕС или даже в НАТО, а о чем-то совершенно ином.

Если взглянуть на историю Запада, становится ясно, что это евроцентричная цивилизация, в основе которой находится Европа. Колонии переселенцев на американской периферии Европы становились независимыми государствами. Но был еще один фланг или окраина этого евроцентричного мира. Это Россия, которая колонизировала Сибирь и Аляску (продав последнюю США в 1867 году). Как раз в это время западные европейцы совершали свой путь в Калифорнию и Нью-Мексико.

В двадцатом столетии Россия считала себя врагом Америки. Москва хочет, чтобы ее считали равной США, а не Западу. Но если отказаться от мышления категориями «Запада», куда Россию никогда не примут, и начать говорить о севере, то вопрос этот примет совершенно иной характер.

Если посмотреть на ситуацию в таком плане, то получается, что США и Россия — это две континентальные державы, образовавшиеся за счет колонизации территории европейскими переселенцами. Это два более молодых фланга европейской цивилизации, чья историческая миссия заключается в создании «северного пояса» и в превращении Тихого океана в центр европейского самовосприятия, каким на протяжении столетий является Атлантический океан.

Сегодня российские политики говорят о «развороте на восток», пытаясь отойти от Запада, к которому они испытывают все большее недоверие. Но эти стратеги забывают, что российский восток одновременно является западом. Если поехать на восток от Москвы, то придется проехать Новосибирск, Камчатку, южную часть Аляски, Северной Квебек, Ирландию, Британию и Данию, но не Пекин или Шанхай, которые этим политикам кажутся путеводными звездами восточной политики России. А если российский народ почувствует, что его место — не на востоке, а на севере, это произведет преобразующий эффект.

По состоянию на 2016 год страны этого «северного пояса», такие как США, Канада, государства Евросоюза и Россия, контролировали 26% мировых запасов природного газа и 20% запасов нефти. Им принадлежат исключительные права на морские арктические месторождения. Кроме того, эти страны обладают 96% мирового ядерного арсенала, и на их долю приходится 61% общемировых военных расходов. Они производят около 48% мирового ВВП, и им принадлежит примерно две трети зарегистрированных патентов.

Общая численность населения этих стран превышает один миллиард человек, а их территория составляет 27% земной суши. Новый грандиозный проект, ориентированный на север, может привлечь даже сегодняшнюю националистически настроенную российскую элиту — не в последнюю очередь в силу того, что она глубоко обеспокоена нынешним расхождением с Западом и опасается нарастающего экономического и демографического давления с юга.

Сегодня Россия слаба. Но при наличии должного взаимодействия конфигурация «большой шахматной доски», как выражался покойный американский стратег Збигнев Бжезинский, может измениться.

Представьте себе, что Россия входит в зону свободной торговли и вступает в военный альянс, дав своим гражданам возможность быть на равных с жителями Запада, а своей элите — шанс стать частью северного политического и делового сообщества. Это поможет Западу примириться со своим давним противником и обеспечить создание новой и прочной геополитической архитектуры 21-го века.

Автор статьи — директор некоммерческой организации «Центр исследований постиндустриального общества» и научный сотрудник Польского института перспективных исследований в Варшаве.

Источник