Новый период в Дагестане и стратегия России в отношении Кавказа

На днях министр обороны России Сергей Шойгу заявил, что «контртеррористическая» операция в Сирии подходит к концу. Судя по всему, на сирийском фронте будет происходить переход от активных боевых действий к политическому урегулированию. Но Россия осознает, что по мере затихания сирийского фронта, будут разогреваться другие фронты. Если мы будем понимать WW 3.0 (Третью мировую войну) как гибридную войну — а о том, что это так, говорят многие эксперты — то мы также должны сказать, что у гибридных войн есть разные измерения от киберфронтов до политических фронтов. При этом Северный Кавказ — это фронт, где Россия слаба и который находится не так далеко, как Сирия. Здесь продолжаются горячие конфликты и политические распри. Хотя Россия свела к минимуму горячие столкновения, отправив в Сирию причинявшие головную боль «радикальные» элементы, проблемы этого региона не были решены.

Притом что народы, проживающие на Северном Кавказе, в определенные времена были хорошими воинами для русских, они никогда не боялись использовать свое военное мастерство против самих русских. Эта ситуация сохраняется на протяжении трех веков: Кавказ продолжает оставаться «ахиллесовой пятой» России. Россия, решившая проблему Чечни, которая в 90-е годы прошлого века провозгласила независимость, никак не может решить проблемы Дагестана, который не требует независимости. В мире нет меньше территории, где бы проживало столько разных народов, и сегодня Дагестан представляет большую проблему для России. Дагестан, где во время чеченских войн местные кланы получали мощную финансовую поддержку и имели полную свободу действий, на данном этапе представляет собой не менее сложную проблему, чем Сирия. Только в отличие от Сирии она так близко, что ближе не бывает.

В период, когда Путин готовится к выборам 2018 года, этот регион является, пожалуй, самой болевой точкой. Для лидера, который может решать проблемы Ближнего Востока, эта ситуация способна навредить его имиджу. От лидера, который может иметь влияние в отдаленных регионах, внутри страны ожидается еще большая эффективность. Проблему Дагестана, который находится на территории России, Путин должен был решить одним приказом. Но местные власти или не понимали распоряжений Путина или не слушали его. Местные руководители, которые всячески подавляли свое население и заботились лишь о том, чтобы отправить в Москву красивую картинку, не просто не решали здешних проблем, а создавали проблему на проблеме. Именно Путин четыре с половиной года назад направил в Дагестан Рамазана Абдулатипова, ставшего президентом этой республики, и оказывал ему всевозможную поддержку. Прежде всего с помощью подчиненных центру сил безопасности здесь была осуществлена «чистка» кланов, которые могли чинить помехи.

Чтобы не обидеть Магомедсалама Магомедова, возглавлявшего республику до Абдулатипова, ему была предложена должность в Москве. В ходе специальной операции ФСБ, которая могла бы лечь в основу приключенческих фильмов, был задержан мэр дагестанской столицы. Других непокорных клановых лидеров Рамазан Абдулатипов вытолкнул за пределы политической арены, и кланы перестали иметь вес во власти. В ответ на поддержку федерального центра Рамазан Абдулатипов должен был так управлять республикой, чтобы это устраивало Москву. Москва хотела от Абдулатипова немногого: создания из числа молодежи касты технократов, не зависящих от этнических групп или кланов, сведения к минимуму коррупции, препятствования вступлению опять же молодых людей в ряды радикалов, устранения недоверия к государству, возникшего при предыдущих администрациях. Одним словом, возрастной и опытный Абдулатипов должен был усилить доверие жителей Дагестана к Российской Федерации и прежде всего к Путину. Эта ситуация, естественно, должна была повысить число голосов в пользу российского лидера.

Близкие к Западу российские исследовательские центры сообщали в своих докладах, что проблемы Дагестана возникли из-за коррупции. Молодежь, не имевшая возможности подняться вверх по социальной лестнице из-за коррупции и клановых структур, перебиралась в Россию или присоединялась к радикальным образованиям. В советское время каждому, кто оканчивал университет и становился дипломированным специалистом, государство сразу давало работу. С распадом Советов исчезновение этой практики привело к увеличению числа молодых дипломированных безработных на улицах Кавказа. У этих молодых людей не было возможности найти легальную работу. Подобно тому, что происходило в ходе арабской весны, в Дагестане молодежь тоже дошла до бунта, однако в отличие от событий в арабском мире на Кавказе было создано сепаратистское движение, которое, начиная с чеченского сепаратизма, охватило восток Северного Кавказа и подкреплялось религиозной идентичностью. Молодые люди, увидев, что за спинами местных администраций стоит Москва, обрушили свой гнев не на них; все свое возмущение они превратили в «джихад» против центральной администрации, а именно Москвы.

Несмотря на то, что регион находился во власти кланов, они больше не могли противостоять этому «джихадизму». Со второй чеченской войной конфликты распространились на весь восточный Кавказ. Возникшее «Исламское государство» (террористическая организация запрещена в РФ — прим. ред.), к счастью, помогло Москве в решении этой проблемы. Русские отвезли эту бунтующую молодежь в пустыни Ближнего Востока, чтобы закопать ее там в песок. Но ИГИЛ вот-вот придет конец, и эта молодежь, которая не только не исчезла вместе с ИГИЛ, а была обучена этой организацией, начнет возвращаться назад. Если нынешняя ситуация на Кавказе сохранится, то для возникновения новых «борцов за веру» в горах Дагестана достаточно будет, если из Сирии и Ирака вернутся пять-десять хорошо обученных людей. Информагентства постоянно сообщают о борьбе федеральных сил безопасности со спящими ячейками ИГИЛ в этом регионе. Когда во главу этих ячеек придут опытные наставники, война, которую Россия завершит в Сирии, может возникнуть на ее собственной территории. Когда на это наслоятся другие проблемы, Северный Кавказ снова превратится в горячий регион. Москва, которая желает не допустить эти сценарии и пытается при любых условиях управлять Дагестаном с помощью местных сил, начинает новый процесс.

В состав Российской Федерации входит несколько республик с достаточно обширными полномочиями самоуправления. Кроме того, области тоже имеют своих губернаторов в качестве высших должностных лиц и парламенты. Раньше глав регионов выбирал народ. Но в результате проведенных реформ Путин отменил прямые местные выборы губернаторов областей и президентов республик, введя их назначение по предложению Москвы, при одобрении местных парламентов. В дальнейшем эта система была снова изменена, и сейчас в одних регионах происходит назначение с одобрения парламента, в других — президента (губернатора) выбирает народ. В итоге кандидат без разрешения Москвы в любом случае не может пойти на выборы. Но Москва как правило выбирает этих руководителей из числа местных высокопоставленных чиновников и политиков.

Как и в Дагестане, президенты Ингушетии и Кабардино-Балкарской Республики всегда были выходцами из этих регионов, но работали и продвигались по службе в российских федеральных государственных учреждениях. Например, Ингушетию возглавляет генерал Юнус-Бек Евкуров. Юрий Коков, управляющий Кабардино-Балкарской Республикой, пришел из органов внутренних дел Российской Федерации. А Рамазан Абдулатипов, снятый с должности в Дагестане, с советского периода занимал высокие посты в центральной администрации. Единственный, кто стал главой республики, не пройдя школу московского аппарата, — Рамзан Кадыров. Это связано с тем, что в Чечне из-за опыта последних двух войн человек, отправленный из центра, не смог бы добиться успеха. Россия, которая в период Ельцина назначила Завгаева, бывшего советского функционера, помня о его неудаче, преследовала в Чечне другую стратегию. Никому из местных властей в России не предоставлена такая свобода действий, как Кадырову, и эта ситуация вызывает много критики как внутри Кремля, так и со стороны оппозиции.

Нападки на Кадырова до сих пор продолжаются, хотя их масштабы меняются, и нетрудно предсказать, что так будет продолжаться и дальше. Но Чечня — это особый регион, который требует детального анализа. За последние 15 лет Россия усовершенствовала все примененные ею в Чечне тактики и успешно использовала их в том числе за рубежом. России даже удалось договориться с воевавшими против нее чеченскими боевиками и использовать их как военную силу внутри страны и за ее пределами.

Если мы вернемся к Дагестану и Абдулатипову, нужно подчеркнуть, что здесь Москве необходимо преследовать новую осторожную внутриполитическую стратегию. В наших предыдущих статьях мы обращали внимание на то, что в России звонят колокола по переходу от федеративного к унитарному устройству. Федеральный центр, не продлевающий договор о разграничении полномочий с Татарстаном, показывает, что теперь в проблемных регионах будет действовать централизованное управление. Неудача Рамазана Абдулатипова уже настолько бросилась в глаза, что такие хорошо знающие Кавказ аналитики, как Максим Шевченко и Руслан Курбанов, довели эту ситуацию непосредственно до сведения Путина. Но для того чтобы Кремль принял такое решение, нескольких жалоб экспертов было бы недостаточно.

Кремль наблюдает за уровнем поддержки руководителей регионов среди населения с помощью государственных исследовательских центров. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стало традиционное общение Путина с народом в формате прямой линии. Каждый год российский лидер в прямом телеэфире отвечает на вопросы россиян. Во время прошлых телемостов люди, обращавшиеся к президенту, хвалили его или задавали вопросы о его личной жизни. Но в этом году прямая линия с президентом поразила всю Россию. Заданные в программе вопросы были настолько жесткими, что не выдерживали никакой цензуры.

Конечно, было еще много таких проблем, как, например, провал Абдулатипова, связанный с проведением мероприятий по случаю годовщины города Дербент. Но все это может быть только вспомогательными факторами, подстегнувшими Кремль к принятию такого решения. В результате вместе с кадровой перестановкой в Дагестане Кремль сменил руководителей десяти регионов. Однако новое назначение в Дагестане оказалось самым странным из всех, что имели место на Северном Кавказе за всю новейшую историю России. Руководитель, которого Кремль отправил в Дагестан, не является выходцем из этих мест, и обрел он вес, выполняя задачи, возлагаемые на него в федеральном центре. Для Владимира Васильева это назначение можно расценивать как ссылку. Тем не менее считается, что Путин поручает важный пост чиновнику, которому доверяет, и близкому другу.

В прошлом на Владимира Васильева всегда ложились критически важные задачи. В его биографии есть особые миссии, от «Норд-Оста» до Беслана. То есть Путин и в прошлом поручал Владимиру Васильеву решение важнейших задач. Особенно после терактов на Дубровке и в Беслане Россия кардинальным образом изменила отношения между центром и регионами. Если главой республики Путин назначает чиновника, которому он настолько доверяет, значит ждет он от него выполнения необычных задач. Россия делает твердый шаг против войны, которая может вернуться на ее территории, а также дает жесткий сигнал элитам республик и других регионов, отклоняющихся от политической линии федерального центра. С этим назначением старая федеративная Россия, которую мы все знали, исчезает, а новая Россия укрепляет свои позиции на фронтах гибридной войны за рубежом и внутри страны. Хотя сирийская война заканчивается, WW 3.0 продолжается. Россия видит это и предпринимает шаги к тому, чтобы быть наготове на близких фронтах.

Источник