На Ближнем Востоке видны следы России

Четыре года назад мои коллеги Том Николс (Tom Nichols) и Джон Шиндлер (John Schindler) предупреждали, что нерадивость США на Ближнем Востоке создает условия, позволяющие России стать ключевым игроком в сфере региональной безопасности. Отвечая критикам своей первой статьи, они написали несколько дней спустя ее продолжение, в котором излагали российскую стратегию, состоявшую в том, чтобы представить Москву как «реального альтернативного партнера» государств в ближневосточном регионе. На тот момент их активно критиковали за очевидно пессимистичное утверждение о том, что разрушающаяся «региональная держава» сможет снизить влияние единственной остающейся в мире сверхдержавы на Ближнем Востоке или о том, что Москва сделает все, что может, чтобы конкурировать с щедростью Вашингтоном.

Однако произошедшие с тех пор события подтвердили их предположения. Российское влияние ощущается повсеместно на Ближнем Востоке. Москва председательствует на совещании, посвященном попытке положить конец гражданской войне в Сирии и установить зоны урегулирования конфликта между различными участниками и их главами, находящимися за границей. Россия заявила о себе во взрывоопасном курдском вопросе, касающемся каккурдских районов в Сирии, находящихся на границе с Турцией, так и попыток окончательно определить статус иракского Курдистана и правительства в Багдаде. Россия сыграла важную роль, поддерживая ирано-иракско-сирийский «Шиитский полумесяц». При этом она также участвует и в прямых переговорах с Саудовской Аравией и эмиратах Персидского залива о том, как поддержать хрупкое равновесие власти в регионе.

Как Египет, так и Израиль поддерживают свою связь с Кремлем и видят в Путине политика, заслуживающего большего доверия, который держит свое слово и выполняет свои обязательства. Это утверждение, очевидно, также разделяет президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, который, как представляется, готов установить новую стратегическую ось с Россией в сфере энергетики, евразийской безопасности и будущего ближневосточного блока. Москва проводила встречи разных ливийских фракций, палестинских политических партий, курдских представителей и членов сирийской оппозиции, а лидеры стран Ближнего Востока регулярно ездят с визитом в Москву на переговоры с Кремлем.

Судя по всему, Россия «вернулась». Однако было бы ошибочно анализировать эти процессы в свете опыта холодной войны. Это, безусловно, понятно без слов, но современная Россия — не Советский Союз. Кремль уже не заинтересован в распространении определенной идеологии, он также не стремится навязать странам региона выбор между Вашингтоном и Москвой. Все потому что Россия не заинтересована в том, чтобы оплачивать огромные счета за помощь в сфере безопасности и экономики. Российская политика 21-го века состоит отнюдь не в замещении Соединенных Штатов, продолжающих в значительной мере спонсировать сферу безопасности в регионе, а в попытке стать «запасным вариантом» для региональных режимов, служить противовесом интересов Америки и представляя возможность избежать ее диктата. Кремль предлагает себя в роли более надежного посредника, чем Вашингтон, а также дает техническое оснащение и возможности, которые США предоставлять не желают. В свою очередь благодаря этому бывшие соперники России в регионе времен холодной войны — особенно, Турция, Египет, Саудовская Аравия и Израиль — оказались более открытыми к выстраиванию новых взаимоотношений с Кремлем.

Россия смогла восстановить свое присутствие благодаря тому, что все страны региона после 20 лет усилий США по изменению их строя теперь заинтересованы в стабильности. Очевидно, что Вашингтону не хватает способности выполнять свои грандиозные обещания. Ни одна президентская администрация США не в состоянии предоставить достаточно американских кадров и ресурсов. Это было очевидно по отчаянным попыткам Соединенных Штатов найти несуществующих посредников — преданных светских демократов — которые, однако, готовы бороться с тем же рвением и чувством самопожертвования, как воинствующие джихадисты, чтобы поддержать действия США в регионе. Единственной группой, близкой к критериям, выдвигаемым Америкой, оказались курды, однако их участие ослабевает за пределами традиционно курдских регионов, создавая новые сложности в отношениях Америки с правительствами Анкары и Багдада.

Российская политика заключалась в признании того, что на данный момент найти долгосрочные решения невозможно. Поэтому действия Москвы сосредоточены на достижении ряда временных компромиссов: на зонах урегулирования конфликтов в Сирии, на попытках сделать невозможное, наладив отношения фактического курдского самоуправления в Сирии с турецкой зоной безопасности, на поддержании равновесия между интересами суннитов и шиитов в Сирии и любых других местах региона, на помощи Ирану в переговорах с его посредниками в ливанской «Хезболле» и на позволении Израилю продвигать свою политику «красных линий». В сущности Россия предлагает взгляд 19 века на сферы влияния и соотношение силы (с Москвой в качестве основного партнера по переговорам) вместо легко отвлекающегося Вашингтона, проповедующего взгляд 21 века, не подкрепляя его никакими реальными затратами.

Путин наслаждается тем, что к нему относятся как к политику мирового уровня, а также почти равным положением России с Соединенными Штатами. Однако было бы ошибочно полагать, что Россия руководствуется в своих действиях исключительно стремлением к престижу мировой державы. Москва также стремится получить осязаемую выгоду от своей политики. Помимо утверждения своей роли мировой державы, Россия хочет добиться возвращения к более активному участию в делах Ближнего Востока, что может создать запрос на российские товары и услуги, Речь идет прежде всего о вооружении и атомные электростанции, то есть как раз тех технологиях, которые не желает предоставлять Америка. Ближний Восток критически относится к геоэкономической стратегии США: Турция должна стать для России заменой Украины как транзитной страны для энергетических поставок в Европу, а российские инвестиции в Ирак и Ливию предназначены для развития возможностей России в сфере поставок нефти. В то же время Россия хочет создать новый путь с севера на юг, который свяжет центральную часть России с Персидским заливом и Индийским океаном.

Что еще более важно, Россия использовала свое новое влияние в регионе, чтобы подорвать попытки США использовать Саудовскую Аравию для давления на российскую экономику. Теперь вместо того, чтобы конкурировать с Москвой, Эр-Рияд активно сотрудничает с Россией, стремясь установить стабильный минимальный уровень цен на энергию, чтобы гарантировать прибыль для казны обоих государств. Вдобавок к этому, учитывая постоянную неопределенность, создаваемую западными санкциями для европейских и американских финансовых институтов в вопросе кредитования России или инвестиций, Москва хочет обеспечить себе финансирование из ближневосточных источников.

Россия вынесла ценные уроки из своих действий на Ближнем Востоке в последние четыре года — теперь она предпринимает первые шаги в Восточной Азии, сыграв на страхах как американских партнеров, так и их конкурентов, связанных с ненадежностью и непредсказуемостью США. Эти шаги можно увидеть на встречах Китая, Японии и Кореи с Владимиром Путиным. Россия надеется, что ее дипломатические усилия в этой сфере принесут такую же экономическую выгоду, какую она надеется получить на Ближнем Востоке.

Во время холодной войны Советский Союз пытался во всех сферах конкурировать с Соединенными Штатами, но проиграл. Сегодня Россия занята более тонкой стратегической игрой. Пока, как кажется, она приносит свои плоды.

Источник