Каталония: как жуликоватые правые и ультра-идеологизированные левые заманили Мадрид в ловушку

Референдум за независимость Каталонии, объявленный Мадридом вне закона, ведет к настоящей катастрофе. После вмешательства национальной полиции не менее 91 избирателя были ранены. В основе этого референдума просматривается странный альянс между каталонскими правыми прохвостами и ультра-идеологизированными левыми.

Atlantico: Голосование за независимость Каталонии, объявленное Мадридом как незаконное, оборачивается катастрофой. После вмешательства полиции не менее 91 избирателя были ранены. В основе этого референдума просматривается странный альянс между каталонскими правыми мошенниками и ультра-идеологизированными левыми. Вместе они сумели заманить Мадрид в западню. Как это произошло? Как объяснить этот промах испанского правительства?

Александр дель Валь (Alexandre Del Valle): Все началось с бывших право-центристов во главе с господином Пужола. Эти мошенники решили, что каталонизм (каталонское национальное движение — прим. ред.) — хорошее средство для обретения независимости и ведения бизнеса.

Пужола начал это движение довольно сдержанно. Прежде всего, преследовалась цель углубления статуса автономии. Ведь после смерти Франко Испания создавалась заново на базе новой демократии. Франко подавлял каталонцев и басков, и чтобы это исправить, современная Испания воссоздавалась на автономии регионов. Таким образом, различные регионы получили огромные полномочия, сравнимые с теми, которыми обладали отдельные союзные государства. Правительство Каталонии (Женералитат) получило очень обширные полномочия, особенно в сфере образования и правопорядка.

Именно благодаря культуре правые и левые радикалы добивались успехов. К победе они шли постепенно. В 1980-х и 1990-х годах вся их деятельность была менее независимой, чем сегодня. Она была направлена в основном на введение в школах каталонского языка. Каталонские националисты называли «двуязычными» не те школы, где изучали каталонский и испанский языки, а те школы, где занятия велись полностью на каталонском языке. Невозможно было найти школу, где преподавание велось на испанском языке. Поскольку Испания и кастильский язык являются гегемонистскими и колониальными, под «истинным» двуязычием понимались школы с преподаванием на каталонском языке, которые должны были исправить дисбаланс путем сокращения часов испанского языка, рассматриваемого как иностранный язык. В руководстве также насаждался каталонский язык, и общение на испанском языке было запрещено. Даже продавцы штрафовались, если на товаре были этикетки на испанском языке. В 1990-2000 годах это полицейское управление в сфере лингвистики и культуры инициировало начало «промывания мозгов» против всего испанского и отход от испанской самобытности. Но в то время считалось, что речь шла о борьбе за язык. Затем идея заключалась в том, чтобы использовать в своих интересах борьбу против франкизма и пережитков гражданской войны, в которой Каталония понесла большие человеческие потери, будучи регионом, ведущим борьбу против франкизма. Это должно было оправдать во имя реваншистского великомученичества исключительную каталонскую жертвенность и распространить в обществе ощущение, что каталонцы подвергаются гонениям со стороны пост-франкистской Испании.

И вот тогда левые радикалы вернулись в строй. Сначала это крыло не было обязательно каталонистским. Тем же образом как крайне левые сделали ставку на экологию в Германии или во Франции, каталонские левые выбрали регионализм, называемый в Испании «национализмом», который был обращен против Мадрида и испанской самобытности, признанной чуждой, неофашистской и неоколониальной, особенно когда у власти находятся представители правой партии (Народная партия).

Сначала взялись за культуру, установили контроль за образованием, затем постепенно стали политизировать идентичность и пересматривать национальную историю. Все закончилось тем, что теперь из учебников по истории можно узнать, что Каталония всегда была отдельным государством, суверенным и независимым, и что Испания выдумала каталонскую область. А это абсолютная неправда, так как Каталония всегда была в прошлом ничем иным как частью Арагонского королевства, которое соединившись с королевством Кастилья, образовало Испанию.

Итак, мы подошли к каталонскому реваншистскому, идеологизированному национализму, который со временем становился все более испанофобским, что привело к демонизации Мадрида, запрещению проведения корриды, связанной с франкистской Испанией. Вслед за культурой все более националистической становится политика. Но этого было мало. Это течение безумствует и на протяжении последних лет выглядит как коллективная паранойя. Крайне левые ведут очень важную игру в сфере идеологии и культуры. Они ужесточают регионализм, видя в нем оружие для разрушения нации и дестабилизации государства. В Испании одним из векторов разрушения национального государства становится сепаратистский антифранкизм, очень мощное движение в Каталонии, а также в Стране басков и, в какой-то степени, в Галисии. Основная идея состоит в том, что франкизм является фашистской и колониалистской действительностью, а Каталония стала жертвой «мадридского фашизма». Значит, единственным способом для очистки совести и для борьбы с репрессивным неофранкизмом, связанным с Церковью Опус Деи, является разрыв всех отношений с Мадридом. Так в 2000-х годах произошел переход от самоуправления в рамках Конституции к национализму, все больше требующему независимости и промывания мозгов путем возвращения почти федеральных прерогатив децентрализации, предоставленных Мадридом против Мадрида…

Правые, со своей стороны, в начале не верили в это. Они играли в эту игру из-за оппортунистических побуждений, с целью привлечь в союзники левых радикалов и замаскировать свои чисто экономические мотивы. В действительности они хотели налогового самоуправления. Фактически это касалось состоятельных людей. «Мы — богатые люди Испании и нам надоело платить за бедных», так рассуждают каталонцы правого толка и те, кто не принадлежит к крайне левым. И они твердят эти слова ежедневно, будь то в Барселоне, Жероне или Пучсерде. Это напоминает бельгийских фламандцев, которые хотят независимости от франкоговорящей бедной Бельгии. Но за финансовыми мотивами скрывается другая, не менее важная составляющая, о которой почти не говорят. Это гигантская коррупция, позволившая Жорди Пужолу, каталонскому националисту, бывшему председателю каталонского правительства, обогатиться на государственных заказах, контролируемых Барселоной…

Дело это известное и общепризнанное, но кодекс чести заставил националистов, объединенных против Мадрида, встать на защиту Пужоля, которому удалось избежать тюрьмы. На самом же деле, каталонские правые, сверхкоррумпированные эгоисты и мошенники, думали, что смогут договориться с Мадридом, который рано или поздно пойдет на уступки и согласится на налоговую автономию в обмен на видимое сохранение испанского единства и исключительных прав для каталонского правительства. Они мыслили убедить всех, что будут требовать независимость, только в случае, если им откажут в налоговой самостоятельности, которую получили Страна басков и Наварра. Каталонцы хотели бы управлять своими финансами по своему усмотрению, чтобы больше ничего не перечислять испанскому государству, и это соответствовало бы стратегии каталонской буржуазии, ранее, однако, выступавшей за переговоры.

Но Мадрид продолжал отказываться предоставлять налоговую автономию. Крайне левые и правые тогда стали говорить об их притеснениях. Тогда правые перешли от простого шантажа к еще более радикальному движению за независимость. Просчетом правых было то, что они надеялись на уступки Мадрида. Правые становятся более радикальными, вступив в союз с ультралевыми. Этот странный союз базировался на финансовых интересах одних и идеологических интересах других. Как только испанские власти заявили, что никогда не пойдут на уступки, и сторонники каталонского национализма в этом убедились, те, кто скромно выступал за автономию или ратовал за свободу, перешли к действию. И вот как ситуация стала развиваться дальше. Для достижения финансовых результатов этого шантажа, каталонские националисты не прекращали использовать учебные заведения, местные органы управления, радио, телевидение, а также другие инструменты пропаганды, чтобы идти в наступление, не думая о последствиях. Шантаж превратился в реальность, и каталонцы, те же сыновья Андалузии, научились в школе ненавидеть Испанию своих предков.

В настоящее время каталонские националисты пришли в полное исступление. Я сам наблюдаю это на протяжении 20 лет. Мы подошли к точке невозврата. Когда вы разговариваете с каталонцами, выступающими за независимость, чаще всего рожденными в Валенсии, Галисии и т.д., вы понимаете, что они одержимы идеей, что все испанцы их презирают, что существует «некий заговор Мадрида, который мешает перераспределять деньги каталонских потребителей». Они приводят противоречивые примеры, делают нелепые расчеты относительно инфраструктур, не получающих финансовую поддержку испанского правительства. Короче говоря, они внушили населению, что оно подвергается травле. Многие каталонцы, не менее 50%, готовы отныне идти до конца, вплоть до гражданской войны.

Сегодня оппортунистическое и сверхкоррумпированное правое крыло, наследница Пужоля, которого обвиняют в незаконном присвоении миллиардов долларов, стало заложником своих призывов. Целое население превратилось в фанатиков, ситуация вылилась в нечто абсурдное и очень опасное для всех политических партий. Очень большое число анти-испанских каталонистов являются выходцами из Андалузии. На самом деле более половины каталонцев, проживающих в городах региона, имеют одного или двух родственников некаталонцев. Дети так называемых андалузских «иммигрантов», живущих в Каталонии, учатся ненавидеть родину своих родителей. Идет настоящее промывание мозгов со стороны регионального правительства, усиливающего свои параноические призывы против Испании.

— Последний референдум был запрещен судебной властью, но каталонские власти настояли на его проведении. Если голоса «за» будут преобладать, какими станут последствия для страны?

— По-моему мнению, премьер-министр Рахой не является самым умным в правящей партии. До него был Хосе Мария Аснар, немного циничный, как и многие политики, но окруженный людьми, гораздо глупее, чем он сам, что не позволило ему остаться у руля. Когда он ушел из политики после теракта в Мадриде в 2004 году, его место занял г-н Рахой, лидер правой партии, наследницы франкизма. Таким образом, каталонцы считают, что Мадридом по-прежнему управляют правые франкисты и тот, кто олицетворяет жестокость и мало лояльности. Одним словом, вражеское мечтающее пугало…

Ловушка для Мадрида заключалась в том, чтобы довести каталонское население до фанатизма, а затем спровоцировать национальные силы правопорядка для подавления сторонников незаконного референдума, снимая на видео эти «фашистские» репрессии, чтобы демонизировать Рахоя и центральную власть. И им это удалось. Это я называю «синдромом бархатных революций». То есть сначала спровоцировать полицейских и подтолкнуть их к ошибочным действиям, затем распространить это в СМИ, чтобы представить себя жертвами, и таким образом изолировать центральное репрессивное государство. Демонизировать законные силы нации и оправдать незаконное насилие тех, кто выступает против государства.

Поскольку референдум состоялся, поскольку противники независимости отказались идти голосовать, поскольку правительство рекомендовало не участвовать в голосовании, Мадрид попал в первую демократическую ловушку, которая заключалась в предоставлении большинства своему врагу. Более того, более 70% избирателей, что составляет менее 7 000 человек, отдали свои голоса в пользу независимости.

Испанское государство слишком доверилось закону и забыло принцип легитимности. Современная история показывает, что тот, кто находится на стороне закона, имеет преимущество перед правом. Мне кажется, что каталонцы выиграли медийное сражение с точки зрения психологической войны. Испанским властям будет сложно иметь законное лицо. Им придется пойти на серьезные уступки. Может быть придется предоставить налоговую автономию, о чем так мечтают каталонцы. Но не поздно ли? Возможно, этого будет недостаточно. Сепаратисты часто говорили мне, что это задача остается реальной до середины 2000-х годов. Но после первого, неудачного, референдума за независимость Каталонии, сегодня мы почти подошли к точке невозврата, имея два правительства: Каталонии, готовой на все, и Мадрида, который останется навсегда с демоническим лицом.

Источник