Как превратить Украину из зоны боевых действий в историю успеха

В начале сентября президент России Владимир Путин предложил отправить в Донбасс миротворцев ООН, что вызвало скептическую реакцию со стороны западного блока. В определенной мере согласие Москвы на размещение миротворцев ООН на Украине представляет собой дипломатическую победу для Запада. Прежде Россия неизменно выступала против подобных предложений со стороны Германии, Франции, США и Украины, настаивая на том, что мир на востоке Украины может быть достигнут исключительно на основании Минских договоренностей.

Теперь, когда Путин решил отказаться от своей прежней позиции, он выдвинул несколько условий, которые не согласуются с видением Запада. Вместо того чтобы разворачивать миротворческие силы ООН на российско-украинской границе (и таким образом ограничить предполагаемые поставки оружия и потоки военнослужащих, выступающих на стороне пророссийских сепаратистов), президент России хочет ограничить их присутствие линией соприкосновения между силами Украины и сепаратистов, чтобы миротворцы смогли обеспечить безопасность представителей Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.

Реакция на новую стратегию Москвы была предсказуемой. Во-первых, после консультаций с Вашингтоном Киев заявил, что миротворцы ООН должны быть также размещены на границе с Россией, добавив, что участие российских военных в миссии неприемлемо. Во-вторых, бывший глава Госдепартамента Джон Керри (John Kerry) выразил сомнения в искренности намерений Кремля, полагая, что это предложение представляет собой «ловушку». В-третьих, бывший посол США на Украине Стивен Пайфер (Steven Pifer) изложил свое видение ситуации в статье для издания National Interest.

В своей статье Пайфер предлагает провести своеобразную проверку предложения Путина, которая позволит выяснить, не является ли это предложение очередной уловкой. Бывший посол пишет, что первоначальному предложению Путина «необходимо придать новый вид», включив в него элементы западной риторики, что позволит обнаружить скрытые намерения России. По мнению Пайфера, все станет абсолютно очевидным, если Путин отвергнет «правильный мандат», выдвигаемый Западом. Вместо того чтобы воспользоваться возможностью политически элегантного выхода из конфликта с Украиной в преддверии президентских выборов 2018 года, Путин стремится дискредитировать саму идею миротворческой операции ООН. Другими словами, не принимая «перспективный мандат» и впоследствии заставляя Запад отказаться играть против его же правил, российские дипломаты смогут изобразить этот отказ как уход их коллег из-за стола переговоров: Запад не хочет отправлять миротворческую миссию, точка.

Согласно логике Пайфера, если Россия хочет видеть серьезный и разумный мандат, который будет способствовать установлению мира», тогда у нее нет иного выхода, кроме как согласиться на развертывание миротворческих сил у ее границ и по всему Донбассу. Хотя этот подход выглядит вполне аргументированным, он является фундаментально ошибочным. Пайфер полностью упускает из виду геополитические интересы России и то, как Кремль воспринимает эти интересы. По-настоящему всесторонний анализ должен включать в себя рассмотрение и понимание истинных целей Путина и то, как они отличаются от тех целей, которые ему часто приписывает Вашингтон.Идея «проверки искренности Москвы» очень напоминает давно известную дилемму безопасности. Эта дилемма гласит, что несокрушимость одного государства автоматически подразумевает уязвимость другого, и наоборот. В нынешнем контексте миротворческой миссии ООН на Украине, эта дилемма принимает следующую форму: хотя идею мандата поддерживают обе стороны, его форма (предложенная Западом) кажется Путину неприемлемым оскорблением, а Запад находит предложение Путина неудовлетворительным. США, Европа и Украина не доверяют Путину, а Путин в свою очередь не доверяет им.

Версия Пайфера подразумевает, что предложение Путина касательно установления мира в Донбассе не является серьезным, поскольку оно не согласовывается с той схемой развертывания миротворческих сил, которую предлагает Запад. Это утверждение тоже ошибочно. Предложение Путина является вполне серьезным. Президент России действительно хочет мира. Однако он хочет, чтобы внеблоковый статус Украины был закреплен официально. Кроме того, он хочет, чтобы Украина перестала предпринимать попытки дискредитировать российско-европейское сотрудничество в сфере энергетики (посредством трубопровода «Северный поток-2»), чтобы в «крымском вопросе» была поставлена точка и чтобы украинские власти с уважением относились к правам русскоязычного населения Украины.

Если Запад продолжит оказывать на Россию давление в вопросе размещения миротворцев на ее границе, Путин, скорее всего сделает следующее: он объявит предложение Запада «агрессивным» по отношению к России и заблокирует резолюцию Совбеза ООН, в результате чего эту инициативу снова накроет волна дипломатических споров. Поэтому предложение Пайфера «проверить» искренность Путина с помощью ультимативного предложения об отправке миротворцев на границу Украины и России в реальности приведет к краху самой инициативы. Тем не менее, такое развитие событий сыграет Путину на руку, поскольку он долгое время затягивал этот конфликт, активно выступая против развертывания миротворческой миссии на востоке Украины.

Согласно непроверенной информации из источников, близких к Кремлю, Путин не слишком стремился делать свое предложение достоянием общественности. Лишь благодаря уговорам главы МИД России Сергея Лаврова он согласился на то, чтобы изменить столь ценимую в Киеве инициативу и изменить ее таким образом, что она стала неприемлемой ни для Украины, ни для Запада.

Именно поэтому вместо того, чтобы доказать «несерьезность» предложения Путина, как утверждает Пайфер, предлагаемая им стратегия лишь сыграет на руку России. Вместо того чтобы «проверять» серьезность Москвы, Запад должен поймать Путина на слове точно так же, как Путин поймал на слове Джона Керри в 2013 году. Позиция в вопросе уничтожения химического оружия Башара аль-Асада обеспечила Путину победу — как минимум тактическую, если не стратегическую, как показало время.

Таким образом, было бы логично поставить вопрос иначе. Если развертывание миротворческих сил «исключительно по линии соприкосновения и… исключительно для сопровождения наблюдателей ОБСЕ» — это то, чего хочет Путин, значит нужно дать ему это. Немедленно. Такой шаг не приведет к разрешению кризиса, однако он создаст необходимые условия для дальнейших действий.

Во-первых, это позволит создать впечатление положительной динамики. Во-вторых, это позволит создать прецедент успешного сотрудничества между Россией, Евросоюзом и США, который будет крайне своевременным, учитывая обострение сирийского кризиса. В-третьих, стороны конфликта предотвратят военную эскалацию, что в свою очередь создаст условия для выполнения Минских договоренностей.

В-четвертых, ситуация станет более прозрачной, благодаря чему международное сообщество сможет получить дополнительные данные, в том числе информацию о присутствии российских военных и советников в регионе. Наконец, станет проще расширить, нежели заново наращивать, существующий миротворческий контингент.

Ради стратегической победы часто приходится идти на один тактический шаг назад. Сделав один великодушный жест в сторону России и приняв предложение Путина, Запад окажется в таком положении, в котором он сможет продолжать оказывать давление, постепенно увеличивая численность миротворцев и перемещая их к границе с Россией, а затем и размещая их по всему региону. Этому процессу будут способствовать новые данные (полученные непосредственно миротворцами) о присутствии россиян в Донбассе, а также результаты расследования обстоятельств крушения самолета МН-17 Малаqзийских авиалиний.

Крайне важной частью принятия предложения Путина без того, чтобы что-то в нем менять, является позитивный потенциал, связанный с размещением миротворцев ООН. Политика успокоения стран Балтии позволит Украине сконцентрироваться на своих экономических реформах и борьбе с коррупцией и лишить «горячие головы» в Киеве возможности проводить наступление на востоке страны. Более того, миротворческий мандат позволит спасти жизни мирных жителей востока Украины, на которых украинская армия и пророссийские сепаратисты не обращают никакого внимания. Это также помешает сепаратистам проводить новые наступления и налеты.

Еще одним неточным заявлением со стороны Пайфера было то, что «Киеву нечего терять» в случае сохранения нынешнего статус-кво. Тем не менее, если «заморозить» этот конфликт, отказавшись от идеи развертывания миротворческих сил на украинской земле, возникает серьезный риск возобновления боевых действий и общей его эскалации конфликта. При этом Киев не только лишится своих молодых мужчин и женщин, которых он отправляет на фронт, но и выбросит на ветер столь необходимые ресурсы. Отказываясь от возможности улучшить свою экономическую систему, Киев упустит шанс на реализацию реформ европейского образца.

Если Запад сможет отговорить Киев от тех или иных необдуманных и поспешных решений и убедить согласиться на предложение России, мир наконец станет свидетелем взаимовыгодной развязки этого конфликта. С одной стороны, Запад получит платформу для будущих действий, будучи уверенным в том, что в таких условиях военный конфликт будет намного сложнее возобновить. С другой стороны, Путин окажется в сложном положении, поскольку ему придется сохранять лицо при плохой игре на глазах у российского народа и международного сообщества.

Установление мира или даже простое увеличения миротворческого контингента будет сложной задачей. Тем не менее, гораздо рациональнее работать с конкретным и выполнимым предложением, чем навязывать «поправки» Запада, на которые Россия вряд ли согласится. Если превратить потенциальное сотрудничество в «невыполнимую миссию», это обернется негативными последствиями для Запада, России и Украины.

В такой сложной ситуации, когда не удается найти идеальное решение, нам бы хотелось обратиться к Лидделу Гарту (B.H. Liddell Hart) и проверить один его тезис. Этот известный военный теоретик однажды сказал, что в стратегии самый длинный объездной путь зачастую оказывается самым коротким. Считайте нас оптимистами, но мы сомневаемся, что это его высказывание окажется ошибочным.

Источник