Ангела Меркель — по-прежнему загадка для многих немцев

Когда подсчитают голоса после закрытия избирательных участков 24 сентября, очень вероятно, что победителя и в этот раз будут звать Ангела Меркель. Чем объяснить популярность Меркель? Кайса Борнэс (Kajsa Borgnäs), руководитель института расследований Stiftung Arbeit und Umwelt при немецкой профсоюзной ассоциации IG BCE, указывает на несколько факторов, например, на то, что Меркель везет в вопросах экономики, а также на ее способность достичь компромисса по практически любой проблеме. Но, кроме этого, Меркель также удалось сохранить вызывающий интерес «мистический ореол» вокруг себя как канцлера.

Ангела Меркель и ее ХДС/ХСС (Христианско-демократический союз/Христианско-социальный союз), похоже, с легкостью выиграют немецкие выборы 24 сентября. Победив, она в четвертый раз соберет правительство и тем самым повторит рекорд Гельмута Коля, который правил 16 лет (1982-1998). В западном мире сейчас весьма редко встречаются лидеры государств, которые оставались бы на посту более десяти лет. Ангела Меркель, как известно, — канцлер с 2005 года. Но, несмотря на то, что она занимает место в немецкой и европейской политике высшего уровня такое долгое время, как и то, что она сама излучает почти преувеличенную незамысловатость, Меркель продолжает быть загадкой для большинства. Чем можно объяснить такую популярность Меркель?

Есть как минимум пять важных факторов, которые могут помочь лучше понять загадку Меркель.

Во-первых, Меркель сопутствует невероятная удача. Она правит в то время, когда Германия бьет рекорд за рекордом по экспорту, а экономика катится вперед как по рельсам. Однако это мало связано с ее политикой. За взлетом стоит множество других факторов и деятелей.

Общая европейская валюта была введена всего за несколько лет до того, как Меркель заняла пост канцлера в первый раз. Благодаря тому, что Германия разделила валюту и денежную политику с остальными странами ЕС, появилась возможность извлечь пользу из относительно низкой стоимости новой валюты по сравнению с той, какую имела бы чисто немецкая. К тому же, политика низких процентных ставок Европейского центрального банка после кризиса 2008 года стабилизировала конъюнктуру в Европе и способствовала тому, что другие страны смогли покупать немецкие продукты. Германия сменила роль «европейского больного» 1990-х на звание «чуда экспорта», и дешевая валюта — одно из важнейших объяснений того, как это смогло произойти так быстро.

Меркель также повезло стать канцлером тогда, когда полностью проявился эффект так называемых реформ Харца (по данным Agenda 2010). Это был пакет политических реформ рынка труда, представленный правительством Шрёдера (СДПГ) в начале 2000-х годов, который, если вкратце, подразумевал ужесточение правил в связи с социальным страхованием и выплатам по безработице. Немецкие «социальные партнеры» — то есть организации работников и организации работодателей — примерно в то же время договорились придержать повышение зарплат, чтобы способствовать производству и экспорту. Кроме того — и отчасти по причине вышеперечисленного — немецкая промышленность великолепно пережила финансовый кризис, не в последнюю очередь в связи с тем, что обе стороны согласились на снижение зарплат и разделение труда ради сохранения рабочих мест.

Германия, в отличие от большинства других западных стран, сохранила большую долю промышленного производства в ВВП в последние 20 лет (более 22%), в то время как в среднем этот показатель упал и на сегодняшний день составляет около 15%. Все эти факторы вместе объясняют, почему Германия опережает всех по экспорту (после Китая и США). К тому же, низкие мировые цены на сырье делают импорт (и необходимые для производства товары) дешевле, что также укрепляет экономику. Но когда избиратели поставят крестики в своих бюллетенях 24 сентября, они, конечно, не будут думать обо всех этих факторах: больше всего они будут думать о том, что Меркель все отлично устроила в годы своего правления в роли канцлера.

Во-вторых, параллельно с экономическим подъемом немцы за этот период пережили некоторые культурные изменения: они позволили себе возделать нечто вроде нового патриотизма. Здесь сама Меркель сыграла несколько большую роль.

Не так давно было как-то неудобно размахивать черно-красно-желтыми флагами и петь национальный гимн. Это и сейчас по-прежнему не совсем однозначно, но, не в последнюю очередь из-за ряда успешных чемпионатов мира по футболу, в последнее время это стало менее отвратительным.

Греческие кризисы (или европейские кризисы, в центре которых стояла Греция) способствовали формированию немецкой самооценки как умеренного и ответственного народа. Когда Германия в 2015 году приняла намного больше миллиона беженцев, и Меркель возвышалась как некая статуя свободы в европейском море национализма и страха, на несколько месяцев ее поддержка пошатнулась. Но Германия справилась с острой фазой кризиса, и сегодня народ забыл, что когда-то сомневался в возможности помочь людям, бегущим от войны. Вместо этого они помнят клятвы Меркель в том, что «мы справимся с этим», и чувствуют себя primus inter pares (первый среди равных — лат.) в ксенофобском окружающем мире.

С помощью Брексита, Трампа и других напряженных вопросов на глобальной арене Меркель удается олицетворять новое немецкое эго: спокойствие, собранность, никаких преувеличенных реакций, терпение, великодушие в комбинации с рационализмом, профессионализмом и, возможно, небольшой долей сдержанной веры в будущее.

Третий фактор, объясняющий популярность Меркель, — это такие будничные вещи, как политическая стратегия и тактика. Она, к большому беспокойству своего конкурента Мартина Шульца из СДПГ (Martin Schulz), — мастер «ассиметричной дестабилизации» или, как говорили десять лет назад, «триангуляции». Меркель вкладывает огромные суммы в исследования общественного мнения целевых групп, чтобы выяснить, что людям нравится, а что — нет. Она по большей части бесстрастна, и если какой-то вопрос достаточно популярен, чтобы быть основанием для вызова ей, она его обезвреживает, занявшись им лично. В качестве примера можно привести минизаймы, концепцию которых разработала и продвигала социал-демократический министр труда Андреа Налес (Andrea Nahles). Так как концепция получила поддержку населения, Меркель тоже ее поддержала — к немалому беспокойству собственной партии.

Летом 2017 года СДПГ обещала продвинуть вопрос о гомосексуальных браках во время правительственных переговоров после выборов. Меркель устроила по этому поводу голосование в парламенте, будучи хорошо осведомленной, что большинство народных избранников будут голосовать «за». Так она обезоружила СДПГ, забрав у партии потенциально острый вопрос, а сделала она это потому, что среди населения идея гомосексуальных браков широко поддерживается.

В общем и целом ее стратегия может быть описана так: «как можно больше сторонников, как можно меньше противников». Если хочется быть более щедрым на слова, ее можно назвать истинным политиком взаимопонимания. Идеологически ее социальный консерватизм открыт для компромиссов практически в любом направлении, и поэтому ее принимают как правые, так и левые избиратели, и мало кто отвергает.

Четвертое объяснение — несколько печальнее. В политике окупается деятельность в близкой перспективе — и для Меркель это тоже работает. Сегодня в немецкой экономике все идет хорошо, но проблемы накапливаются. Флагманская программа по превращению Германии в мирового лидера по использованию экологической энергетической системы на возобновляемых видах энергии — Energiewende — трещит по швам. Средств на увеличение количества солнечных и ветряных электростанций выделяется все меньше; немецкая промышленность пользуется электричеством, стоимость которого — среди самых высоких в Европе; никто не знает, как будет обеспечиваться электроснабжение после того, как в 2022 году закроется последняя атомная станция; углекислые выбросы Германии продолжают оставаться на высоком уровне, несмотря на обещания и деньги, выделенные на то, чтоб это изменить.

Другие серьезные проблемы будущего экономического и социального развития связаны с давшей трещину инфраструктурой и низким уровнем государственных и частных инвестиций. Растущее экономическое неравенство, которое в первую очередь вызвано чрезвычайно неравномерным разделением богатств и доходов от капитала, неторопливо растет как политический вопрос. Изменения в трудовой жизни, которые иногда обобщаются понятием «Работа 4.0» и охватывают такие процессы, как компьютеризация, растущие требования к гибкости и разрастание низкооплачиваемого сектора, — еще один бурлящий очаг беспокойства в сердце этого чуда благосостояния. Не говоря уже о пенсионной системе, финансирования которой по-прежнему совершенно не достаточно.

Меркель особенно нечего предложить в связи с этими вопросами. Она их избегает, когда возможно. И так как для большинства немцев дела идут относительно хорошо, с нее пока никаких ответов и не требуют. При лучшем раскладе она успеет уйти, прежде чем какой-то из этих вопросов назреет по-настоящему. И тогда, возможно, люди пожалеют, что она не была более дальновидной и не попыталась решить эти проблемы до того, как они взорвутся прямо перед чьим-то еще лицом. Но, как уже было сказано, близорукость оправдывает себя в политике, Меркель это отлично знает и поэтому предпочитает заниматься остроактуальными вопросами.

Наконец, есть один фактор, который несколько труднее обосновать, но который все-таки, по моему мнению, играет важную роль: ее личность. Во времена постоянно пишущих в Twitter президентов и сидящих в Instagram министров Меркель по-прежнему очень мало говорит как о своем прошлом (в Восточной Германии), так и о личной жизни. К тому же, она очень непритязательна. Ее муж никогда не появлялся вместе с ней в официальных кругах. Как она живет и что делает в свободное время — тщательно хранимые тайны, о которых известно лишь то, что все это — довольно «обычное». СМИ держат уважительную дистанцию и практически никогда не преследуют Меркель вне работы.

Моя догадка состоит не только в том, что ее «обычность» сделала правый популизм менее успешным в Германии, чем в других местах, но еще и в том, что Меркель удалось сохранить этот вызывающий интерес «мистический ореол» вокруг себя как канцлера. Пока СДПГ пытается привлечь избирателей детальными описаниями борьбы председателя партии с алкоголизмом и прочими трогательным историями, пока народы других стран отвергают одного за одним своих избранников, ведущих Facebook, немцы до сих пор с интересом относятся к своему неуловимому канцлеру.

Все указывает на то, что Меркель после 12 лет у власти снова выиграет выборы 24 сентября: как потому, что немцы уверены, что примерно понимают, за что она выступает (стабильность и благосостояние), так и потому, что они все еще не совсем хорошо ее знают, и поэтому до сих пор интересуются, кто же она такая на самом деле.

Кайса Борнэс — руководитель исследовательского института Stiftung Arbeit und Umwelt при немецкой профсоюзной ассоциации IG BCE.

Источник